Возвращение и все
Все происходило слишком быстро. С самого начала и до тех пор, пока лапы Мрака и ноги гномихи не ступили на знакомую траву перед простирающимся священным лесом. Он мало отличался по виду от любого другого, совсем не священного, но оба горе-путешественника чувствовали: они вернулись к той самой точке, с которой все началось.
Позади все с тем же странным гулом улетала железная недоптица. А они молча смотрели на деревья, осмысливая все, что случилось. Надеяться на то, что на них не обрушится никакое новое приключение, было даже страшно.
Они увидели так много странного, что голова до сих пор шла кругом. И в то же время, выпутываясь из всех этих странностей, словно оставались сторонними наблюдателями. Будто не их забросило в чужую зиму среди огромных башен. Не они убегали от пауков. Не они оказались в пустоши. Не они видели странных мальчиков и не менее странных мужчин с их железными леталками.
Все случалось само собой. И даже подумать об этом, испугаться или удивиться как следует, у них не было времени. Чужая, злая или добрая, но безусловно любопытная сила играла ими, словно куклами. И это ощущение было настолько же неприятным, насколько и странным для тех, кто привык к безразличию Безымянного Бога, опираясь лишь на себя и других существ из плоти и крови.
Безымянный Бог не вмешивался в дела смертных. Поэтому и его церковь особым почетом не пользовалась.
Едва ли не каждый в мире знал, что Безымянный Бог есть и, в то же время, его для них нет. Что бы ни происходило – он никогда не вмешивался в дела своих творений. Они сами жили, сами творили свою историю и отдавали ему должное тем, что помнили о нем, испытывая благодарность как за сотворение, так и за невмешательство. Но в этот раз ему словно наскучило подобное положение вещей. Или он завел сменщика, куда больше заинтересовавшегося властью над смертными. А если твой бог заскучал – жди беды.
Вот и они дождались. Помятые, потрепанные и измотанные, стоящие на окраине священного леса, Мрак и гномиха боялись поверить, что все закончилось. Боялись так же сильно, как на это надеялись.
- Так зачем тебе к эльфам? – спустя несколько минут немого ступора, дракон опустил взгляд на свою спутницу.
- Сына вылечить, - помолчав еще столько же, отозвалась тихим эхом своей прежней болтливости гномиха.
Драконы признавали эльфов и гномов, как тех, кто занял свою нишу в этом мире раньше. Эльфы не признавали никого. С драконами они старались (и не всегда успешно) мирно уживаться, а гномов вообще почти не вспоминали. А если и вспоминали, то как «кротов-недоростков». Это Мрак знал не понаслышке, проведя с остроухими достаточно времени за свою жизнь. Но расстраивать гномиху не хотелось, преимущественно из-за ее благой цели и всего совместно пережитого.
Мрак снова уставился на деревья. Время клонилось к вечеру. Но даже самой темной ночью в священном лесу было не заблудиться из-за множества светлячков.
- Тебе будет трудно с ними договориться, - наконец, признался дракон. – Эльфы не очень-то любят чужих.
- А гномы не очень-то любят даже своих. Какая мне, нахрен, разница? Идем, пока не стемнело как у орка в заднице. Жрать охота так, что я скоро тебя свежевать начну.
