Яркое
Порой мне хочется оправдаться за то, каким скучным был мой подростковый возраст. Наверное, перед собой в первую очередь, потому что теперь еще острее поняла, что упустила. С другой стороны, страшно представить, сколько я могла бы начудить, будь моя жизнь чуточку более насыщенной. Но внутри скребется надоедливый червячок: другие чудили и были счастливы!
У меня было катастрофически мало друзей. Так вышло и я до сих пор, кажется, пытаюсь этот факт себе компенсировать.
У меня не было этой трогательной первой любви, когда держишься с кем-то за ручку, а сердце замирает. Нет, вообще-то, что-то подобное было, но не вылилось даже в эти детские «встречания», которыми я тогда восхищалась. Не знаю, может и к лучшему?
Я была на паре концертов, и это было захватывающе. Но потом они все как-то разом прекратились. А может и мне уже стало не так интересно, не знаю.
Я не ходила в кружки. Не гуляла в шумных компаниях друзей. Обычно мое общение ограничивалось либо сетью, либо одним реальным другом, за которого я цеплялась всеми конечностями, как за соломинку. Это осознание может одновременно угнетать и устраивать. У меня было именно так.
Я не верила, что могу быть интересна кому-то. Я боялась искать компанию. Я чувствовала себя одинокой. И это чувство преследовало меня на протяжении всех тех лет.
Сейчас, анализируя это, я понимаю, что ушла в «меня никто не понимает» вместо подросткового бунта. Потому что бунтовать было не перед кем: когда мама разрешает красить волосы во все цвета радуги, носить непонятно что и даже курить – ко всему этому быстро теряешь интерес. Самовыразился и хватит.
А вот страдать от одиночества – это то, что можно делать всегда. Особенно когда тебе хоть кто-нибудь, да посочувствует. И, если повезет, этот кто-нибудь может стать «единственным, кто тебя слышит и понимает». Эти люди, конечно, регулярно сменялись. Но, когда ты подросток, приятно такого иметь.
Поступив на первый курс, я вырвалась из этой тюрьмы и за первые месяцы в чужом городе сделала больше глупостей, чем за всю свою предыдущую жизнь. С некоторыми такое бывает, когда они бегут от удушающей опеки родителей. Я сбежала от самой себя.
И все же, вспоминая те дни, я могу сказать, что многие вещи тогда были ярче, чем сейчас. По этому я скучаю.
Любовь была одна и на всю жизнь. Обиды, кстати, тоже до гробовой доски. Ссоры – до синяков и ссадин. А поцелуи – до мурашек и бабочек в животе.
Сейчас все почему-то иначе. Из пятнадцатилетних нытиков вырастают двадцатилетние мамкины циники. И в одну любовь на всю жизнь верится все слабее. Обиды не забываются, но забиваются куда-то внутрь, вместо того, чтобы бурно переживаться и исчезать. Ссоры заканчиваются молчанием и взаимным игнором. А поцелуи становятся все менее романтичной и более слюнявой обыденностью.
Моя жизнь сейчас ярче. С концертами, друзьями, учебой, подработками и ночными гулянками.
Я сама стала лучше. Умнее, разумнее, смелее и бережнее к себе.
Но я скучаю по тому, как замирало сердце, когда меня брал за руку объект воздыхания. И по тому, как удивительно приятно было слышать, что ты красивая.
#Следуй_за_Штормом